вторник, 27 января 2015 г.

Ирочка из блокадного города

Из жизни давно ушла моя тётушка, оставив после себя подругу Ирину Михайловну Никольскую. Оказалось, что человек, который на много десятилетий старше тебя, может быть замечательным другом. Умная, добрая, чуткая, интеллигентная, с неиссякаемым чувством юмора, она всегда оказывается душой компании. Мои друзья перед каждым днём рождения неизменно спрашивают:
— Ирина Михайловна будет?


К сожалению, годы берут своё, да и блокадное детство даёт о себе знать: не всегда получаются очные встречи, но наши сердца рядом. Я попросила Ирину Михайловну написать для вас, мои дорогие читатели, небольшие воспоминания. Это говорит время, история на 13 страницах голосом девочки Ирочки. 





Начало

Война началась, когда мне было шесть лет. Мы жили на даче под Лугой, в семи километрах от станции, в небольшой деревушке. О войне узнали на второй день: кто-то приехал со станции. Уезжали почти последним поездом, уже под обстрелом, до города было 100 километров — 4 часа. Добрались с бабушкой до дома, мама нас встретила и ушла в военкомат. С третьего дня войны добровольцем. Сразу же получила задание: разворачивать госпиталь, раненые уже поступали. Мама была медсестрой, дали ей машину с шофёром, вот вдвоём они и начали создавать госпиталь в помещениях педагогического института им. Герцена. Мы остались с бабушкой и дедом, мама жила в госпитале, «на казарменном положении», отец, военный врач, был на Дальнем Востоке.


Началась военная жизнь. Что будет война, даже мы, дети, знали. Да было и не привыкать: в Испании шли бои, в Ленинград привозили испанских детей, а у нас у всех были красные жилетки, «испанки», и даже у меня, девчонки, было игрушечное ружьё. Потом — финская кампания, было введено затемнение, помню синие плотные рулонные бумажные шторы, по радио сплошные военные песни: «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов». Я их всех знала и с воодушевлением распевала. Теперь радио не выключали ни днём, ни ночью, песни были другие:

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война!

Война накатывалась стремительно, началась блокада.

Блокада

Что я помню? Помню окна: стёкла крест-накрест заклеены полосками бумаги, завешены одеялами. Помню бомбоубежище в дровяном сарае, в подвале. Там было даже уютно: сухо, пахло деревом, народ — женщины с детьми, разговоров не помню. Потом началась блокада, мы всё время были заняты. Жили у Нарвских ворот, обстрелы и бомбёжки постоянно, но потом быстро привыкли. Бабушка была хорошей хозяйкой, всегда говорила: в доме должен быть запас спичек, соли и мыла. У нас были дрова. На берегу Екатерингофки были деревянные дома, их разбирали на дрова, мы собирали какие-то досочки, брёвнышки, щепочки. Поставили в коридоре между двумя капитальными стенами «буржуйку». Мебель и книги не жгли. Голода не помню, но уже летом бабушка пекла лепёшки из лебеды, и ничего вкуснее я не помню, даже сейчас мне кажется, что это очень вкусно.

Дедушка

Зимой жили в коридоре, света не было, воды не было, дедушка ходил по дому в зимнем пальто, в шапке-ушанке, за отворот которой клал свою дневную порцию хлеба, в бомбоубежище не спускался и как-то незаметно быстро умер. Бабушка его обмыла, снарядила, зашила в скатерти, а мама отвезла на моих санках на Волково кладбище. Наверное, ей кто-то помогал. У нас была твёрдая валюта — два пол-литра водки в месяц и столько же пачек махорки, выдавали по карточкам. Похоронить было на что.

Бабушка

За водой мы с бабушкой отправлялись на пруд. У нас был большой цинковый бак для кипячения белья, литров на 20, наверное. Как мы его умудрялись втащить к нам, на третий этаж, не представляю. Потом бабушка где-то раздобыла дуранду, это жмых подсолнечника, плотно спрессованный. Как это было вкусно! Как-то (я уже была студенткой) увидела на улице дядьку, который нёс не спине лист дуранды. И я, модная девушка, на шпильках в 12 сантиметров, неслась за ним и выпрашивала кусочек. Он очень удивился. «Бери хоть всё!» Я отломила солидный кусок и сразу засунула в рот! Это было удивительно противно и совершенно несъедобно. Как в блокадную зиму это с удовольствием поедалось и было лакомством?!

Света давно не было, темно круглосуточно. Жили при коптилках. Бабушка была очень верующей, у неё (хорошая хозяйка) был запас лампадного масла, им коптилка и заправлялась. Несмотря на то, что вода доставалась трудно, бабушка заставляла меня в этой темноте и холодине обязательно умываться и чистить зубы, чем, правда, не припомню. Умывались-то хозяйственным мылом.

Мама

Иногда «в увольнительную» к нам приходила мама, она работала в госпитале операционной сестрой, об этом не рассказывала, но говорила, как шла от института Герцена к нам до Нарвского по тропинке между сугробов в рост, не встретив по дороге ни одного человека! Всегда она нам приносила чего-нибудь съедобного, а сама на глазах таяла. А наутро в обратный путь, попив горячей водички.

Продолжаем жить

Мы уже не ходили в бомбоубежище, жили повседневными заботами, всё время хотелось спать, но бабушка не давала засиживаться. Из этой бесконечной зимы и темноты хорошо помню яркий весенний день, когда все, кто мог, вышли во двор и скалывали лёд, убирали скопившийся мусор, вытаскивали на помойку. Такая это была радость общей работы, радость надежды!

И другой весенний и тоже солнечный день. Мы откуда-то возвращались по проспекту Газа и вдруг услышали забытый радостный звон трамвая, он догнал нас и остановился, так останавливался, подбирая каждого прохожего, и всё время трезвонил, радуя своим возвращением из зимней снежной неподвижности.

Поворот судьбы 

Хоть я и не помню голода — мама и бабушка, конечно, всё старались отдавать мне, — но весной у меня на руках, на всех пальцах, появились нарывы, и бабушка передала меня маме, «на казарменное положение». Госпиталь в институте Герцена всё время расширялся, там мы сменили три комнаты: главный корпус, бывшая столовая, полуподвал. Меня там быстро вылечили, сделали переливание крови, и до сих пор помню своего донора, мамину подругу, тоже медицинскую сестру. Госпиталь занимал большую территорию: от набережной Мойки, где была проходная и въезд транспорта, до нынешней Казанской улицы (там тоже была проходная).

Маму я видела редко, мне была предоставлена свобода. В главном корпусе под окном библиотеки была гора книг, до второго этажа: освобождали место для раненых. Каких книг там только не было! Я была грамотной и наслаждалась выбором. До сих пор у меня книга со штампом библиотеки, почему-то «Дон Кихот» Сервантеса. Обязательно отдам Елене Владимировне.

Во втором дворе, где клуб, была брошенная спортивная кладовая. Горы коньков, лыж, мячей и чего-то, мне непонятного. Я там выбрала коньки «Английский спорт», вроде нынешних фигурных, только не с закруглённым, а с треугольным носом. Очень устойчивые и прекрасно крепились верёвочками к валенкам. Замечательно!

Иной виток 

Но недолго я наслаждалась свободой. Мама меня быстро организовала, мне сшили «докторский» халат, и я целый день проводила в палатах. Я была очень общительной, знала много стихотворений, песен, без стеснения пела, плясала, просто рассказывала про свою жизнь. Раненые любили меня, звали «морковкой» (всю жизнь была краснощёкой), и я знала многих по именам, слушала их рассказы о доме, про то, откуда они родом.

Правда, я очень уставала. Когда видела маму, плакала, капризничала, говорила, что ни за что больше не пойду. Мама меня ругала, объясняла, что у раненых дома дети, сестрёнки, и что если у меня есть возможность отвлечь больных от тяжёлых мыслей, то я должна это делать.

Третья петля 

У меня не было подруг. Во всё громадном госпитале всего 5 детей: два мальчика и две девочки, все старше меня, школьники. Они со мной не водились, хотя, конечно, были знакомы. Зимой 1942 года я пошла в детский сад. Помню многих ребят и преподавательницу музыки. Видно, она нас здорово терзала, её прозвали «Марти-мажир» (она была Еленой Мартыновной).
Занимались с нами много и серьёзно. Мы вышивали кисеты для раненых, пытались вязать варежки для бойцов, делали искусственные цветы для украшения больничных палат, выступали на сцене клуба с концертами.

Школа

В 1943 году я пошла в школу № 221 на Казанской улице (бывшая Плеханова). Был приёмный экзамен: чтение, диктовка. Меня зачислили в первый класс. В диктовке я сделала две ошибки: написала «шуПки» и «шаБки». Школа у нас была замечательная! Было очень холодно, приходилось что-то брать с собой (если было что). Зато в вестибюле стоял медведь (чучело) с подносом. Тетрадок не было, ручек не было, перьев № 86 тоже не было. Занимались на первом этаже, во время артобстрелов спускались в подвал. Как-то после артобстрела в школу прибежали перепуганные родители: думали, что в школу попал снаряд. Но оказалось, что был разрушен дом напротив.


Зато у меня теперь было столько подруг! Как-то после уроков мы пошли через нашу проходную на Казанскую улицу. Девушки-часовые уже были хорошими знакомыми и нас впускали, а на Казанской был подвальчик, где продавали газированную воду с сиропом на сахарине. И мы отдавали старичку-продавцу сэкономленные (не съеденные) кусочки хлеба за эту сладкую воду. И вдруг видим: по Невскому от площади движется обоз, лошади везут нагруженные сани, а на санях бородачи в ватниках и чёрных шапках с нашитыми наискось красными полосами. Потом оказалось, что это был партизанский отряд с продовольствием для Ленинграда.

Дальше... 
Ирочка в верхнем ряду, пятая слева

Много ещё было горя, холода, голода. Два раза снаряды попадали в наши дома, один раз за два окна до нашего. Не разорвался. Видимо, судьба хранила.
Но какой праздник был 9 мая! Нас разбудили ночью: «Вставайте! Война закончилась!» В школе нам, правда, пришлось писать сочинение на эту тему, но со второго урока нас отпустили, и мы помчались на Дворцовую. Сколько там было народу, сколько радости, слёз! Качали военных, откуда-то взялись баянисты. А с самолётов сбрасывались листовки, вся площадь была усыпана ими! И мы набрали полные руки. И ни одной не сохранилось...

После 

Лето стояло замечательное! Во дворе госпиталя был «дом малютки». Он, конечно, был эвакуирован, домик заколочен, заборчик кругом, а за ним столько цветов! Ноготки помню хорошо, а других и названий не знала. Когда по Невскому во всю ширину улицы шли возвращавшиеся с фронта наши солдаты, забор нам был не помеха. Мы опустошали палисадник. Какая радость — дарить цветы победителям!

Девочке Ирочке в День победы было 10 лет.

За некоторое время до «сейчас»

Моя «внебрачная тётушка» —  мой ангел-хранитель, заступник перед всеми. Хлеб никогда не выбрасываю: у меня в жизни были люди, пережившие блокаду.

Спасибо настоящей племяннице Кате за техническую и эмоциональную поддержку

33 комментария:

  1. Спасибо огромное, Ирина Михайловна! Детская память "добрая" - оставляет приятные и яркие моменты, а остальное прячет в дальние уголки... Оборона Ленинграда стала символом мужества и героизма нашего народа. Светлая память всем защитникам, всем жителям Вашего удивительного города! А Вам, Ирина Михайловна, желаю крепкого здоровья и низкий поклон за рассказ (обязательно прочитаю своим ребятам)!

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. И я своим школьникам обязательно прочитаю... Образ шестилетней девчушки в медицинском халате стоит перед глазами... Спасибо огромное!

      Удалить
  2. Низко склоняю голову перед Ириной Михайловной и всеми, кто пережил (и не пережил) блокаду♥♥♥

    ОтветитьУдалить
  3. Слава богу, что сейчас мирное небо над головой.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Война, а тем более блокада - нет света, еды, постоянные бои, обстрелы, перестрелки. Смерть родных и близких... О таком страшно думать.

      Удалить
    2. Дима, и не думать нельзя. Помнить. Раньше говорили: «Помнить, чтобы не повторилось». В сегодняшней ситуации не знаю, что сказать. Вы ведь не слепые котята.

      Удалить
  4. Спасибо. Вспомнила книгу Нинель Корибской "871 день". Купить мне её когда-то не удалось, читала отрывки из неё: до слёз.
    Сегодня выяснила, что книгу можно купить в интернет-магазине, она поставлена в театре.
    Слава Богу, эти девочки пережили блокаду. И рассказали об этом нам, чтобы мы помнили. Симон Соловейчик говорил: "Любовь и совесть правят миром". Наверное, это единственные точные слова.

    ОтветитьУдалить
  5. Та самая девочка Ирочка благодарит хозяйку блога и всех Вас, друзья.
    Cложно добавить что-то...
    Уверена, Вы поймёте чувства всей семьи и так.
    Поэтому - просто спасибо!

    ОтветитьУдалить
  6. Ирина Михайловна, спасибо! Живите долго!!!

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Прилагаю к тому все усилия!
      Снова и снова - благодарю, всех Вам благ!

      Удалить
  7. А я почему-то вспомнила "Сахарного ребёнка" Ольги Громовой и "Детство 45-53: а завтра будет счастье" Людмилы Улицкой. Вот это история. Реальная история реальных людей. Так замечательно, что они делятся с нами крупицами этой истории. Чтобы мы помнили.

    Лена, спасибо тебе за этот пост, читала с комом в горле. Ирина Михайловна, здоровья Вам и долголетия!

    ОтветитьУдалить
  8. Мама моя прислала через форму для связи: «Прочитала про Ирину Михайловну о ее военном детстве сегодня в 5 часов утра,пыталась написать комментарий, но послать не сумела».

    ОтветитьУдалить
  9. Прочитала - расстроилась, стало грустно, что у такого большого количества детей было такое грустное и тяжёлое детство.
    Ирина Михайловна, долгих лет жизни вам, надеюсь, что ваша жизнь после войны была такой красочной и интересной, что вы можете назвать себя счастливым человеком!!

    ОтветитьУдалить
  10. ВЫ герой, Ирина Михайловна!
    Как и все люди испытавшие на себе ужасы той войны.
    Знаете, читая многие отрывки из вашего детства,
    я понял, даже тогда было на много интереснее,
    ведь были книги, а что есть у нас?
    Но, конечно, это мелочи, по сравнению с войной, с блокадой, с голодом...

    Я считаю, блокаду нашего города, одним из главных преступлений Второй Мировой Войны!
    И когда в детстве мне рассказывала бабушка, что самое страшное было уснуть, ибо нельзя было быть уверенным, что проснешься, по разным причинам...
    И я задаю один единственный вопрос - это воще как? Как можно было устроить блокаду обычным мирным гражданам; бесчеловечную войну? Но меня успокаивала та мысль, что это уже произошло, человечество же учиться на своих ошибках..?
    Но, как можно заметить - нет.
    А особенно грустно, когда говорят, что под обстрелом пострадала детская клиника, погибли дети и мед. персонал, а в целом убили более пяти тыс. человек, про себя говорю - остановите землю, я сойду.
    Такого же не должно больше быть, и я уверен, что тогда, на Дворцовой, в ту среду, девятого числа в мыслях каждого выжавшего было одно - никогда больше не будет войны! ну, не будет и всё...

    ОтветитьУдалить
  11. Спасибо, Ирина Михайловна! Спасибо, девочка Ирочка, за мужество снова вернуться памятью в страшное время детства (не должно быть таких словосочетаний), снова пережить страшные события и донести их до нас.
    Сердце сжимается мучительно всегда, когда о блокаде говорят её ныне седые дети. Мой отец родился в Ленинграде в 1941 году, перед самой войной. Мои тётушки с маминой стороны детьми часть блокады провели в городе, а потом их вывозили под обстрелом по Ладоге. Эти рассказы со мной с детства. Всегда слёзы в глазах. Всегда замирает сердце. Каждый раз с ужасом пытаешься представить себя на их месте. Не дай нам Бог...И каждый раз самое страшное осознание - это не была стихия, катастрофа, это не было воздействием какого-то чужого, не человеческого разума, это сделали люди. Не дай нам Бог.
    Ирина Михайловна, здоровья Вам. И низкий поклон.

    ОтветитьУдалить
  12. Ирочка, спасибо за возможность прочитать еще одну историю жизни в осажденном городе. Так просто, вроде так и надо, но за этой простотой весь ужас блокады и стойкость сражающегося, не сломленного города.

    ОтветитьУдалить
  13. Спасибо, Ирина Михайловна!
    Крепкого Вам здоровья!

    ОтветитьУдалить
  14. Доброго здоровья Ирине Михайловне! И спасибо за рассказ, - обязательно нужно помнить, о том, как все это было. Вглядываешься в лица на фотографиях и понимаешь - такие же люди как и мы, досталось лихое время и вели себя достойно - детей берегли изо всех сил, раненым помогали, Родину защищали...Низкий Вам поклон!

    ОтветитьУдалить
  15. Дорогие мои, друзья мои!

    Вновь благодарю за радостное волнение,
    не оставлявшее меня все эти дни...

    Когда-то Ольга Берггольц звонила в Москву
    редактору "Нового мира" Лакшину и каждый разговор
    начинала словами: "Нас мало на земле, людей, осталось"...

    Спасибо вам, нас всё же немало...
    Спасибо вам, я снова уверена, "в Poccии надо жить долго"!

    Признательна бесконечно...

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Ирина Михайловна, спасибо Вам за то, что сберегли себя до сегодняшнего дня, дали нам возможность познакомиться с Вами и рассказали о пережитом.
      Здоровья Вам! Живите долго!

      Удалить
  16. Дважды пыталась оставить комментарий. Пробую последний раз. Очень хочется поблагодарить Ирину Михайловну. Такие светлые, несмотря ни на что, воспоминания. Низкий Вам поклон.
    А адреса - знакомые: в детстве жила на углу Газа и Обводного, а через Екатерингофский парк ходила в садик...

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Leg Ko epohi tak, у Вас всё получилось. Спасибо за внимание к моему блогу и тёплые слова.

      Удалить
  17. Спасибо, Ирина Михайловна!
    Очень нужные воспоминания для нынешних детей, воспоминания блокадных детей.
    Спасибо, что делитесь.
    Многая Вам лета, бодрости и благополучия, насколько это возможно.
    Пусть будет меньше огорчений в Вашей жизни.
    С праздником Вас, с Ленинградской Победой!

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Лада, верю, что Ирина Михайловна услышит там, не небесах. Не к кому мне больше прислониться...

      Удалить
  18. Это точно: и думать страшно, и не думать нельзя...

    ОтветитьУдалить
  19. Вечная память и низкий поклон всем участникам той великой войны!

    ОтветитьУдалить
  20. Читала с комком в горле. Спасибо.
    Распечатаю и на выставку. Как раз сейчас в библиотеке выставка "Город-герой - Ленинград".
    А вчера была акция "Блокадный хлеб Ленинграда".

    ОтветитьУдалить
  21. Мне очень понравился рассказ, читал с удовольствием.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Тимофей, к сожалению, сегодня некому сказать за него спасибо. Но я рада, что успела тогда попросить Ирину Михайловну написать.

      Удалить
  22. Прочитала и провалилась в свое детство. Все свои детские годы я помню, как за столом, по семейным праздникам, звучали рассказы моих тетушек Елены И Нины Валовых об этих днях. О голоде, о том, как жгли мебель, доски, как все отдавали им - деткам, о карточках.. но самыми страшными для меня были их воспоминания о том, как их вывозили в эвакуацию. Как шли эти машины по льду. Почему-то этот рассказ вызывал самые яркие картины в детском воображении. Там был один момент, он запомнился больше, ярче других: грузовики отправлялись один за другим, с определенным расстоянием, и их грузовик тоже должен был трогаться в свою очередь, но оказалось, что они не взяли где-то на пункте отправления не то чайник, не то какую-то емкость с горячей водой, в общем, могу путать здесь детали, но во-всяком случае, из-за этого задержалась отправка машины - одну из них, тогдашних девочек, послали то ли набрать этой воды где-то, то ли принести уже забытый сосуд, в общем, выехали с задержкой. И в машину, которая шла перед ними, попал снаряд..она ушла под лед.. Расстояние до нее, из-за задержки, оказалось больше, чем могло бы быть. И - оказалось спасительным, для них. Вот в этом месте рассказа всегда подступали слезы к горлу (да и сейчас, когда пишу, тоже). Наверное, тогда в первый раз задумалась о хрупкости жизни.. хрупкости человека. О том, что секунды и минуты могут значить так много.. О том, как и где прописаны пути человека.. О том, что меня могло и не быть вовсе, если бы кипяток этот не был по рассеянности (или по писаной судьбе?) забыт при отправлении. Моя мама родилась в эвакуации, на Урале, а значит, бабушка не доехала бы, мамы бы не было, меня не было бы..Это был один из первых моментов, когда над жизнью поднимаешься и смотришь сверху на всё, как на карту или план, понимаешь, какая ты, и любой человек, маленькая и хрупкая фигурка в этой игре, и не понимаешь, абсолютно, как все это управляется, кем, почему? случайность? которая дает жизнь и отнимает жизнь..? Должно ли это так быть? было ли это известно заранее? или вот прямо в этот момент какая-то сила взяла и все изменила, рука невидимая смахнула мысли твои в другую сторону, и вот - ты забываешь взять чайник, но - оставляешь жизнь десяткам людей, идущих во времени за тобой..? Но - рассказы эти были раз-два в год, и обыденная жизнь быстро вымывала эти эмоции на следующие дни. И только недавно, сравнительно, лет восемь назад, я осознала, что надо записать эти рассказы, на пленку, на диктофон, на бумагу, на что угодно - ведь это может исчезнуть однажды..эта страшная, но очень важная память. но почему-то всё не складывалось.. Чем дальше, тем меньше хотелось им вспоминать это. Старшей из сестер уже давно нет. Младшая, моя тетя Леночка, с нами. Мы с ней большие подружки) Ей уже 85 лет. День ее рождения 8 мая. И первый тост в этот день - всегда - за победу. Сейчас она лежит в больнице с этой новой, напавшей на мир заразой, побеждает ее, правда, медленно, но очень хочется, чтобы верно. Что такое терпеть, ждать, выживать и дождаться победы - она знает с самого детства. И я обязательно приду к ней в гости с диктофоном или блокнотом, и сделаю то, что нужно было сделать уже много лет раньше - сохраню эту память, ее историю для своих детей. Потому, что это - история и их жизни. Благодаря вам, Владимировна, и Ирине Михайловне, вот прямо сейчас я поняла, насколько это важно.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Эдуардовна, дополнительно волшеблю, чтобы у Вашей тёти всё было хорошо.

      Удалить
    2. И если мы не успеем сейчас, потом некому будет помнить.

      Удалить